Демоны Достоевского: что терзало душу великого писателя?
Автор статьи: Маргарита Ундалова
Русские всегда придавали огромное значение литературе, и зачастую жизнь великих писателей была окружена аурой загадочности. Ещё в эпоху романтизма творцы уяснили: чтобы вызвать читательский интерес, не нужно скупиться на легенды и мифы о своей личности. В России такой подход к жизни творческих людей продолжался долгое время после романтизма и, по сути, никогда не прекращался.
Но поскольку поэты и романисты стали частью национального сознания, традиция требовала от них не только создания великих произведений, но и достойной благородной жизни. С одной стороны, хочется, чтобы любимый писатель был ролевой моделью, недостижимым идеалом, проливающим на твоё сознание свет истины, но порою кажется, что немного человечности «нашему всему» не повредит, ведь куда приятнее осознавать, что все мы люди, а значит, наши ошибки и неверные решения совершенно легитимны.
11 ноября исполняется 200 лет со дня рождения одного из самых известных русских писателей, мыслителей и публицистов, который оказал влияние на многих известных деятелей искусства как на территории нашей страны, так и за рубежом.
Творчество Фёдора Михайловича получило широкое признание среди западноевропейских авторов: для Томаса Манна Достоевский стал «первым психологом мировой литературы», его влияние заметно в работах Стефана Цвейга, где также глубок психологический анализ персонажей; Франца Кафку и Марселя Пруста привлекала апология страданий и взгляд великого писателя на человека как на набор неразрешимых противоречий; воздействие на писателей-модернистов вроде Камю, Сартра и Ницше было колоссальным, в своих работах они опирались на незыблемый авторитет Достоевского и призывали подчинить современную литературу изображению иррационального, подсознательного в индивиде.
Уход из жизни Достоевского оставил зияющую дыру в сердцах многих его почитателей, в том числе поразило и Толстого, который писал в письме к единомышленнику Фёдору Алексеевичу Страхову: «Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый близкий, дорогой, нужный мне человек... И никогда мне в голову не приходило меряться с ним — никогда. Всё, что он делал (хорошее, настоящее, что он делал), было такое, что чем больше он сделает, тем мне лучше. Искусство вызывает во мне зависть, ум тоже, но дело сердца — только радость. Я его так и считал своим другом, и иначе не думал, как то, что мы увидимся, и что теперь только не пришлось, но что это мое. И вдруг за обедом — я один обедал, опоздал — читаю: умер. Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне был дорог, и я плакал, и теперь плачу».
Да, несомненно, для многих Достоевский являлся ролевой моделью в творчестве, недостижимой литературной величиной, но если не отделять личность писателя от его творений, то на деле Фёдор Михайлович был таким же человеком, как и любой из нас, со своими победами и поражениями, горестями и страстями, невероятными испытаниями и неловкими историями, и если вы понимаете и принимаете это, то встречайте – игрок, бунтарь, неверный муж и сластолюбец, зазнавшаяся звезда русской литературы, человек с низкой финансовой грамотностью, антисемит и опасный революционер для умов Российской Империи – Фёдор Михайлович Достоевский!
Глава I: Записки из Мёртвого дома
В 1928 году австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд пишет статью «Достоевский и отцеубийство», в которой связывает трагическую смерть отца писателя от рук крепостных с началом нервной болезни.
Факт за фактом, он выстраивает цепочку рассуждений, которые указывают на то, что болезнь имела не органическое, а истерическое происхождение, так как Достоевский, по мнению Фрейда, должен был желать смерти своего отца, из-за этого испытал сильнейшее чувство вины, и квазисмерть от эпилепсии наступала как наказание, причинённое самому себе.
Какой бы пикантной ни была эта теория австрийского психоаналитика, её разбил в пух и прах Томас Г. Марулло, написавший несколько трудов о жизни и творчестве Фёдора Михайловича. Во-первых, собственный сын автора Алексей умер от эпилептического припадка в возрасте трёх лет. Вполне вероятно, что эпилепсия отца была унаследована, а значит, природа заболевания скорее органическая, чем истерическая. Во-вторых, когда в 1839 году умер отец Фёдора Михайловича, писатель учился в военно-инженерной академии, и припадок не прошёл бы незамеченным для сотни однокурсников и преподавателей. Случись у Достоевского такой приступ, администрация учреждения незамедлительно отправила бы его домой.
История убийства отца Достоевского зажила собственной жизнью, обрастая слухами и мрачными подробностями. В нынешнее время она могла бы лечь в основу добротного детективного сериала. Одна из версий гласит, что разгневанные крестьяне раздавили доктору гениталии, другая – что незадолго до своей смерти он перенёс один инсульт, а окончательно его добил второй. По понятным причинам царский режим довольно серьёзно отнёсся к ответственности крепостных за убийство своего хозяина и направил комиссию по расследованию, которая в итоге реабилитировала крестьян. Как оказалось, слух об убийстве намеренно распространялся одним из соседей доктора Достоевского по финансовым причинам. Он имел собственную выгоду в том, чтобы крестьяне были сосланы в Сибирь. Это бы значило, что земля доктора Достоевского упала в цене и на её покупке можно было сэкономить.
Крупнейший западный биограф Достоевского Джозеф Фрэнк полагал: доктор Достоевский действительно был тираном и садистом, виновным в отвратительном обращении с крестьянами. И даже если он действительно не был убит, Фёдор Михайлович, вероятно, испытывал сильную вину за жестокость своего отца по отношению к крепостным. Такая реакция могла бы объяснить, почему Достоевский стал одержим пороками крепостного права и присоединился к революционной организации.
Глава II: Идиот
После окончания военно-инженерного училища, где, по словам друга, «не было ученика менее способного к военной выправке, чем Ф.М. Достоевский», будущий классик короткое время занимал должность в проектном отделе Петербургского инженерного корпуса. Мечтая стать писателем, разгадывающим тайны человеческой души, Достоевский работал невнимательно и однажды представил проект крепости без ворот. Когда царь Николай I случайно увидел рисунок, он спросил: «Какой идиот это нарисовал?». Будущему автору «Идиота» разрешили уйти в отставку.
После Достоевский жил у друга по инженерной академии, писателя Дмитрия Григоровича, который вращался в литературных кругах Петербурга. Однажды ночью, когда Фёдора Михайловича не было дома, Григорович показал рукопись первого романа Достоевского «Бедные люди» Николаю Некрасову. Собираясь прочитать лишь десять страниц, два товарища «проглотили» текст за несколько часов и заявили об их намерении поделиться текстом с самым влиятельным критиком того времени, Виссарионом Белинским. «Появился новый Гоголь!», – Некрасов сказал Белинскому, который ответил: «У вас Гоголи-то как грибы растут».
Виссарион Григорьевич не был тем, кто упускает из виду настоящий талант. «Берегите свой дар, оставайтесь верным ему и будьте великим писателем!», – сказал Белинский, и это мгновение сам Достоевский считал самым счастливым в своей жизни. Но как и все приятные моменты, длился он недолго. Феноменальный успех «Бедных людей» заставил писателя потерять связь с реальностью и «словить звезду», а коллеги по перу не преминули отреагировать на завышенное самомнение Достоевского с шокирующей жестокостью.
Тургенев, который на всю жизнь стал врагом Достоевского, сознательно провоцировал раздражительного молодого человека на нелепые речи, а затем распространял их. И даже Некрасов примкнул к главному «хейтеру» и принял участие в сочинении небылицы о том, что Достоевский будто бы требовал, чтобы литературная антология поместила роман «Бедные люди» в последнюю, самую яркую позицию, и окружила её рамкой, указывающей на высший статус. В честь этого они выпустили своего рода «дисс» (прим: трек в хип-хопе, основная цель которого – словесная атака на другого исполнителя), полный сатиры, где назвали молодого автора «новым прыщиком на литературном носу».
Глава III: Бедные люди
В первый раз, когда Достоевский влюбился, ему было за тридцать. Он уже написал два знаменитых романа, «Бедные люди» и «Двойник», а объект его желания, Мария Исаева, являлась женой таможенного чиновника по имени Александр Исаев, которого финансовые проблемы вследствие алкоголизма и конфликтов с начальством принудили в поисках лучшего места переехать с семьёй в шахтёрский городок Кузнецк, расположенный в 700 вёрстах на юго-западе Сибири. Любовь Достоевского казалась обречённой. Но затем Александр умирает, оставив Марию вдовой на грани нищеты.
Достоевский решил, что его звёздный час настал и прислал девушке свои последние рубли и предложение руки и сердца, отправив в Кузнецк кучера и велев дождаться ответа Марии Дмитриевны, прежде чем отправиться в недельное путешествие обратно по снегу. Мария отклонила и первое, и второе: замужество за рядовым без гроша в кармане было не для неё, к тому же рядом находился молодой учитель его сына от первого брака, спешить было ни к чему. Исаевой понадобилось больше года, чтобы решиться на брак с писателем, которого к тому времени произвели в офицеры.
Счастливый влюблённый занимает крупную сумму на свадебные расходы и получив на работе разрешение взять 15-дневный отпуск, мчится обвенчаться со своей любовью. Формально этот брак продлился семь лет, но наперекосяк в их отношениях всё пошло с самого начала, ведь первый приступ у Достоевского произошел во время их медового месяца в 1857 году, когда он все еще находился в Сибири. Мария Дмитриевна Исаева, ничего не знавшая о прежних недугах Фёдора Михайловича, вдруг услышала его животный крик и стала свидетельницей судорог, обморока с пеной изо рта и неконтролируемого мочеиспускания. Вот это начало семейной жизни!
Алекс Кристофи, британский писатель, создавший беллетризированную биографию Достоевского, искусно воспроизводит неловкую сцену первого эпилептического припадка, после которой их брак молодожёнов так и не восстановился. В книге Dostoevsky in love он цитирует письмо Фёдора Михайловича своему брату об этом событии: «Оно до смерти напугало мою жену и наполнило меня грустью и депрессией. Я умолял [доктора] рассказать мне всю правду, клянусь его честью. ОН ПОСОВЕТОВАЛ МНЕ ОСТЕРЕГАТЬСЯ НОВОЛУНИЯ. Женившись, я полностью доверился врачам, которые сказали мне, что мои симптомы были всего лишь нервными припадками, которые пройдут с изменением обстоятельств моей жизни. Если бы я знал, что у меня настоящая падучая, я не женился».
Глава IV: Игрок
Следующий страстный роман в жизни Достоевского случается в 1860. Больная туберкулёзом жена доживает последние месяцы в другом городе, а писатель с головой окунается в новые отношения с Аполлинарией Сусловой – писательницей, феминисткой, которая, будучи на 20 лет младше, увлекла его своим запалом, прогрессивными взглядами, красотой и блеском молодости. Они договариваются поехать вместе в Европу, но не дождавшись Достоевского, Аполлинария перебралась в Париж, закрутила роман с местным студентом и порвала с писателем в письме. Здесь он и находит лекарство от своего разбитого сердца: казино.
Эта пагубная страсть к азартным играм преследовала Достоевского долгие годы и загнала в ужасающие долги. Чтобы выбраться из них, он старался браться за любую работу и подписывал невыгодные контракты с издателями. В 1866 году писатель поставил себя в нечеловеческие условия: он должен был дописать свой роман «Игрок» за месяц. По совету Александра Петровича Милюкова автор решает прибегнуть к помощи стенографистки, так он и встретил любовь всей его жизни, Анну Григорьевну Сниткину. Фёдору Михайловичу удаётся сдать роман в срок, но к концу их совместной работы он понимает, что не желает расставаться с этой девушкой.
Для них обоих начало семейной жизни было непростым временем: на плечи Достоевского легли долги старшего брата, забота о его семье и перспектива оказаться в тюрьме за кредиты, если они не будут выплачены в срок. Родственники Фёдора Михайловича, которые попросту сидели у писателя на шее, невзлюбили Анну, поэтому она предприняла отчаянную попытку начать семейную жизнь с чистого листа, продала свои драгоценности и увезла Достоевского в Европу подальше от кредиторов и алчной родни.
Следующие годы она будет бороться с пристрастием супруга к азартным играм, жизнью на грани нищеты из-за постоянных проигрышей и натиском кредиторов. Но ради семьи скромная и тихая Анна Григорьевна превращается в настоящую бизнесвумен и берёт все финансовые вопросы на себя: договаривается об отсрочке кредитов, начинает издавать романы мужа самостоятельно, в обход издательства, тем самым колоссально увеличив их прибыль.
Вклад Анны Григорьевны Достоевской колоссален: благодаря её уму и деловому подходу у достоевистов есть возможность изучать жизнь великого писателя по множеству документов, писем и дневников, которые верная жена сберегла для потомков, всегда зная и веря в то, какое значение фигура её мужа имеет не только в российской, но и мировой литературе. Она также вела собственные дневники и выпустила книги с воспоминаниями о годах жизни, проведённых в браке с Фёдором Михайловичем.
Глава V: Бесы
Взгляды Достоевского на роль евреев в жизни Российской Империи нашли своё отражение в публицистике писателя. Негативное отношение к определённым слоям еврейства, выраженное в некоторых статьях писателя, стало причиной обвинений в шовинизме, ксенофобии и антисемитизме. Эта тема до сих пор является одной из болевых точек в наследии Фёдора Михайловича и предметом множества дискуссий.
Алекс Христофи, выпустивший в январе этого года биографию Dostoevsky in love, как и многие другие, преуменьшает антисемитские вспышки прозаика, называя их нормой того времени. Да, мы должны помнить, что на протяжении многих лет антисемитизм являлся официальной политикой в Российской Империи, но обличительные речи Достоевского против евреев были чрезмерными даже для его времени и даже по российским меркам, а это о многом говорит.
Фёдор Михайлович весьма нелестно отзывался об обилии писателей, журналистов, владельцев газет еврейского происхождения, считая внедрение в литературную сферу других национальностей заговором против русских. Он считал, что подобное национальное разнообразие в русскоязычной литературе – это слишком либерально. Если раньше такая тенденция была «потребной, необходимой для защиты слабых», то сейчас, по мнению Достоевского, всё перевернулось с ног на голову, и «теперь жид торжествует и гнетет русского».
Многие утверждают, что Достоевский всегда выступал за права евреев и призывал к состраданию пострадавшим, но при этом большинство исследований упустило периодическое издание Фёдора Михайловича «Дневник писателя», которое он ежемесячно публиковал в 1876 и 1877 годах. Там он, с одной стороны, призывает поступать по-христиански и помогать евреям, с другой же, в тексте есть оговорка: всё это должно быть не во вред коренному населению. Также писатель высказывал опасения по поводу обособленного существования евреев. Он считал это не столько попыткой сохранить себя как народ в рассеянии, сколько следованием какой-то тайной идее.
«Дневник писателя» во многом является трансляцией духовного поиска автора и в какой-то степени представляет собой новый, специфический жанр, открытый Достоевским. Бесчисленное множество раз прозаик задаёт постоянные вопросы самому себе, рассуждает о правильности своих убеждений, находится в непрерывном движении к истине.
Достоеведы, проведшие долгие годы над чтением трудов писателя, писем, биографических данных, изучением политической обстановки того времени, до сих пор не могут прийти к единому мнению касательно взглядов Достоевского. И есть, что найти противоречащего в его трудах: с одной стороны, в качестве одного из главных доводов при обвинении Фёдора Михайловича в антисемитизме критики приводят изображение евреев в произведениях, в карикатурном описании героев будто бы сквозит недоброжелательность и презрение; с другой стороны, при всей критике национальных особенностей еврейства, никто другой не высказывает столько благоговения перед сплочённостью и духовной силой народа, который создал Библию, пронёс свою веру сквозь века тяжёлых испытаний и гонений.
Если рассматривать ту же «еврейскую» главу «Дневника писателя» как целостное произведение и судить об антисемитских взглядах Достоевского с точки зрения композиции, то после обсуждения всех обид и претензий между двумя нациями автор призывает подходить к этому вопросу с ясным рассудком, дабы избежать взаимных обвинений.
Кто-то считает, что писателю свойственно «подсластить пилюлю» и закончить мысль на позитивной ноте, другие же полагают: все антисемитские высказывания попросту вырваны из контекста и представляют автора не в лучшем виде. Как воспринимать жизнь и творчество Достоевского – решать только вам, но всегда интересно рассматривать личность человека под разными углами и делать выводы о нём, зная как хорошее, так и плохое.
Эпилог: Преступление и наказание
Фёдор Михайлович Достоевский черпал вдохновение для произведений из событий своей же жизни: история создания романа гласит, что замысел «Преступления и наказания» писатель начал вынашивать во время пребывания на каторге, где общался не только с политическими преступниками, к коим его самого и причислили, но и опасными уголовниками – ворами и убийцами.
В результате наблюдений он пришёл к выводу, что подавляющее большинство преступлений совершались этими людьми на почве смертельного отчаяния. Это было тяжёлое время после отмены крепостного права, когда многие крестьяне, потерявшие средства к существованию, отправились в большие города, где нужда заставила их скатиться по нравственной лестнице, пьянствовать, грабить и убивать.
Тогда-то писатель и захотел создать роман, полный драмы и внутренних конфликтов. Изначально произведение планировалось как исповедь главного героя, в котором был бы раскрыт духовный опыт Раскольникова. Однако в процессе работы над ним автор понял, что не хочет ограничиться только лишь переживаниями действующего персонажа – сюжет требовал куда большей глубины и наполненности, поэтому Достоевский импульсивно сжигает практически завершённый роман и пишет заново – таким, каким его знает весь мир.
Пожалуй, нет ни одного русскоговорящего человека, на жизнь которого никак не повлияло творчество прозаика. Возможно, в школе вы «продирались» сквозь страницы «Преступления и наказания», чертыхаясь и не понимая до конца величие романа, а, быть может, перечитали в зрелом возрасте и навсегда удостоверились в том, что не зря его перевели на большинство языков мира, экранизировали и сделали множество театральных постановок, перевыпускали произведение с новыми обложками и даже записывали аудиокниги.
