Реклама
Что почитать в духе «Сёгуна»: фэнтези с японским сеттингом, самурайские кодексы и большая литература
Азия – в тренде, и недавний успех сериала «Сёгун», получившего 18 наград в 25 номинациях, еще раз показал, что зрители (впрочем, как и читатели) готовы погрузиться в чужую культуру, разобраться в сложной системе титулов и даже в философии. Хотя бы для того, чтобы понять мотивы полюбившихся героев.
«Сёгун» неспешен, как чайная церемония, жесток, как ритуал харакири, и полон философских вопросов, как японские трактаты. Подобрать что-то под стать такому шоу – задача непростая, но выполнимая, тем более если речь идет о литературе. Книги из нашей подборки помогут вам лучше понять мир, воссозданный на экране, и продлят послевкусие от увиденного.
Япония глазами европейцев
Джеймс Клавелл, «Гайдзин»
Напомним, что «Сёгун» – экранизация одноименного исторического романа Джеймса Клавелла, а сам роман – лишь часть большой «Азиатской саги» – цикла, состоящего из шести томов. Но только в двух из них действие разворачивается в Японии: в самом «Сёгуне» и в «Гайдзине» – шестой и последней книге саги.
«Гайдзин» перенимает сюжетную эстафету «Тай-Пэна» и рассказывает об окончании периода Эдо. Япония уже не столь закрыта для иностранцев, как это было во времена Уильяма Адамса и Ёси Торанаги, и европейцы приезжают в Страну восходящего солнца, чтобы обогатиться и наладить торговые отношения. Однако их планам все также мешают междоусобицы и сила традиций.
Уильям Гибсон, «Нейромант»
В 70-х годах Клавелл открыл для англоязычного мира средневековую Японию, а меньше чем через 10 лет Уильям Гибсон в «Нейроманте» сделал ее страной киберпанка. Небоскребы и неоновые вывески, появившиеся в эпоху феноменального роста экономики, стали идеальной декорацией для мира будущего. Не случайно с протагонистом истории – талантливым программистом Кейсом – мы знакомимся в трущобах футуристического городского конгломерата Токио-Иокогама. А его напарница Молли называет себя уличным самураем и вдохновляется философией японских воинов.
Хелен Девитт, «Последний самурай»
Реальная же Япония открывалась для европейцев и благодаря литературе, и благодаря фильмам Акиры Куросавы, которые, несмотря на свою глубину, оказались популярны на западе и повлияли на такой непритязательный, казалось бы, жанр, как вестерн: фильм «Великолепная семерка», легендарно известный своим звездным составом, фактически – переработка «Семи самураев». Интересную интерпретацию эта картина Куросавы получила в романе Хелен Девитт «Последний самурай» (2000), где главный герой – вундеркинд Людо – мечтает познакомиться со своим отцом, но из-за его отсутствия выбирает для себя другой пример для подражания, снова и снова пересматривая «Семь самураев». Герои Акиры Куросавы становятся для подростка не просто кумирами, но и моральными авторитетами.
Жан-Кристоф Гранже, «Кайкен»
Японские мотивы использовались и в жанре европейского детектива. Не случайно Жан-Кристоф Гранже назвал свой роман «Кайкен» (2012), а в честь разновидности кинжала, который в Японии носили и мужчины, и женщины. Этим оружием пользовались для самообороны в помещениях или совершали самоубийство. Кайкен до сих пор дарят невестам во время свадебных церемоний.
Гранже создал нестандартный детектив. С одной стороны, он написал традиционный триллер с маньяком и следователем, пытающимся его поймать, с другой – историю, где поднимает вопросы штампов о чужой экзотической стране, проблемы межрасового брака и многое другое.
Генри Лайон Олди, «Повести о карме»
Сегодня авторы, работающие с японским сеттингом все чаще обращаются к Средневековью и альтернативной реальности с точки зрения хронотопа и локаций и к жанру фэнтези.
В 2019-м романом «Карп и дракон. Книга 1. Повести о карме» отметился дуэт Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, которые писали под псевдонимом Генри Лайон Олди. Они рассказали читателям о стране, где практически покончено с убийствами, ибо тогда душа жертвы переселяется в тело злодея, автоматически наследуя статус и регалии последнего. Для законного оформления такого переселения – «фуккацу» – существует служба Карпа-и-Дракона, которая расследует сомнительные случаи. И их, как вы можете ожидать, немало! Серия «Карп и дракон» просуществовала до 2022 года и насчитывает четыре книги. Помимо уже упомянутой – «Повести о карме» – в цикл вошли «Рассказы ночной стражи», «Кукла-талисман» и «Сто страшных историй».
Аркадий Саульский, «Стальные хроники»
К теме альтернативной истории Японии обратился и поляк Александр Саульский в своей дилогии «Стальные хроники». По сюжету раздираемый междоусобными войнами Ниппон страдает еще и от чужеземных захватчиков – варваров мангутов (фэнтезийный аналог монголов). А свое спасение ниппонцы, согласно преданию, должны получить от Бессмертной госпожи Красный Лотос, но вот беда: она погибает от рук собственного жениха.
Дэвин Мэдсон, «Мы оседлаем бурю»
Роман Девин Мэдсон «Мы оседлаем бурю» стал заметным литературным событием 2021 года в жанровой литературе. Критики подчеркивали его многослойность: легкий текст в духе янг-эдалта, плутовской роман и классическое боевое фэнтези в одном томе. А Киссианская империя, конечно, похожа на средневековую Японию (и немного на Китай). Так что атмосферой Азии вы насладитесь тут сполна (еще и про Древний Рим вспомните).
Джули Кагава, «Лисья тень»
Еще одна книга для молодых взрослых – роман «Лисья тень» американской писательницы с японскими корнями Джули Кагавы. В центре сюжета – шестнадцатилетняя полукровка Юмеко: наполовину – оборотень кицунэ, наполовину – человек. В ее руках древний свиток, с помощью которого можно либо спасти мир, либо его погубить. Лор романа проработан весьма приблизительно, но для первого знакомства с японским фольклором эта история вполне сгодится.
Виктор Пелевин, «KGBT+»
В российской литературе за тему Японии, буддизма и самурайской эстетики отвечает, конечно, Виктор Пелевин. Так, в его роман «KGBT+» вошла загадочная повесть «Дом Бахии», которая рассказывает о молодом японском офицере, оказавшемся во время Второй мировой войны в бирманских джунглях. Его единственный достойный собеседник в этом гнилом месте – монах, который показал ему особую технику перехода из одного тела в другое. После перерождения офицер стал мастером боевых кукол Сасаки, а уже потом Каем – «великим вбойщиком», более известным как KGBT+. В своей привычной манере Пелевин переплел буддийское учение, евангельские мотивы и главные тренды современности, доведя все до абсурда.
И если у вас уже голова идет кругом от истории, мифологии и фольклора, то разобраться во всем и разложить информацию по полочкам поможет книга Нэнси Сталкер «Япония. История и культура: от самураев до манги».
Япония: взгляд изнутри
Рюноскэ Акутагава, «Ворота Расёмон»
Невозможно говорить о книгах в духе «Сёгуна» и не вспомнить национальную литературу. Поэтому в нашей подборке есть совсем негероический рассказ, лишенный самурайской эстетики, но важный для самой японской словесности. О «Воротах Расёмон» Рюноскэ Акутагавы вы могли слышать благодаря фильму Акиры Куросавы. Но режиссер взял название одного рассказа, а экранизировал другой – «В чаще». Что же до самих «Ворот Расёмона», то он о несчастном слуге, вынужденном сделать страшный выбор: жить воровством или умереть от голода. Такая вот история «маленького человека» по-японски.
Юкио Мисима, «Исповедь маски»
Один из наиболее известных за пределами страны японских писателей – Юкио Мисима – был одержим самурайской этикой. И несмотря на то, что «Исповедь маски» – второй его роман, который и принес писателю известность, – полон отсылок к европейской культуре, здесь уже прослеживается философия бусидо по отношению к смерти – именно она является «подлинной целью жизни».
Роман часто называют полуавтобиографическим из-за сходства сюжета с биографией самого Мисимы, но все-таки стоит иметь ввиду, что Кими – лирический герой, а «маска», возможно, так и не открыла нам, читателям, истинного лица.
Юкио Мисима, «Книга самурая»
Позже Мисима написал «Книгу самурая», куда включил собственные размышления и интерпретацию «Хагакурэ, или Сокрытое в листве» – трактата о кодексе чести самурая (бусидо), выдержанного в канонах дзен-буддизма, синтоизма и конфуцианства. По мнению писателя, текст, составленный по мотивам бесед с самураем XVII века Цунэтомо Ямамото не устарел в послевоенной стране, проигравшей и лишенной собственной армии. Напротив, именно «Хагакурэ» способен спасти постепенно угасающую национальную идею и японскую идентичность.
Такуан Сохо, «Письма мастера Дзэн мастеру Фехтования»
Интересно, что некоторые древние тексты до сих пор не стали в Японии всего лишь литературными памятниками. Так, «Письма мастера Дзэн мастеру Фехтования» XVII века, в которых автор – странствующий буддийский монах Такуан Сохо – объединил философию и жизненную практику дзен с философией и жизненной практикой самураев, или «Книга пяти колец» (XVII век) одного из самых известных фехтовальщиков Японии Миямото Мусаси до сих пор используются как мастерами боевых искусств, так и обычными японцами.
Китами Масао, «Самурай без меча»
Иногда современные авторы перерабатывают и адаптируют такие тексты для читателей, как это сделал Китами Масао в книге «Самурай без меча». Автор собрал изречения Тоётоми Хидэёси – воина и политика, который в конце XVI века фактически узурпировал власть и... начал процесс объединения Японии. Кстати, Хидэёси интересен нам еще и вот по какой причине: именно его старшинство признал Токугава Иэясу, который в «Сёгуне» превратился в Ёси Торанагу, и именно за его наследство идет борьба в сериале.
Энтони Камминс, «Современный самурай»
Привлекает самурайская философия и европейских self-help-авторов. Так, историк Энтони Камминс уверен, что уроки японских воинов пригодятся современным людям в любых профессиях. Ведь самурай – не только боец. Даже в названии кодекса бусидо есть иероглиф «путь» – важное понятие для большинства восточных философских учений.
Сюсаку Эндо, «Самурай»
Но вернемся к художественной литературе. Не только европейцы отправляли свои посольства в Японию. Но и Страна восходящего солнца присылала людей в Европу. О первой такой дипломатической миссии рассказал современный японский классик Сюсаку Эндо в романе «Самурай».
Это история незнатного самурая Хасэкура Цунэнага, который в XVII веке побывал в Мексике, Испании и Ватикане в компании священника падре Веласко и таких же, как сам Цунэнага, мелких дворян. Посольство закончилось печально. А сам роман, по признанию Эндо, стал почти автобиографическим. Писатель поделился, что чем больше он погружался в изучение биографии своего героя, тем больше наделял его чертами своего характера.
Рётаро Сиба, «Последний сёгун»
Ну и напоследок расскажем еще об одной важной книге, которая точно напомнит вам о сериале, но перенесет совершенно в другую эпоху. Если Токугава Иэясу (в фильме – Ёси Торанагу) стал первым сёгуном Японии, то Токугава Ёсинобу привел страну к Реставрации Мэйдзи.
Ёсинобу, также известный как сёгун Кэйки, видел необходимость перемен в своей закрытой феодальный стране. Он реформировал армию на европейский лад и пытался сделать Японию страной, более привлекательной для инвестиций. В его руках сосредоточилась вся полнота власти, но Ёсинобу, осознав, что резкие перемены только усугубят гражданскую войну, передал бразды правления юному императору, а остаток жизни провел, занимаясь разнообразными хобби. Именно его биографию и поведал читателям Рётаро Сиба в романе «Последний сёгун».
