Реклама
Ко дню рождения Рэя Брэдбери: гид по бескрайней осенней стране фантаста
22 августа исполняется 104 года со дня рождения Рэя Брэдбери – легендарного писателя, который не только оказал значительное влияние на современную фантастику, но и подарил миру (не побоимся этого слова) великую антиутопию «451 градус по Фаренгейту», вставшую в один ряд с такими шедеврами жанра, как «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли и «Мы» Евгения Замятина.
В честь памятной даты попросили литературного критика Василия Владимирского рассказать про творческий метод автора, объяснить, почему советские читатели так любили его книги (в отличие от того же Хайнлайна) и представить развернутый гид по основным произведениям. Бонусом к материалу станут 5 романов с ностальгическими вайбами в духе творчества Брэдбери.
Среди классиков «золотого века англо-американской фантастики» Рэй Брэдбери стоит наособицу. Его официальный литературный дебют состоялся в 1939-м – в том же году, что и у Айзека Азимова с Робертом Хайнлайном. Порой они даже печатались в одних и тех же журналах – ну а история о том, как Хайнлайн великодушно пожертвовал свой невостребованный рассказ для фэнзина, который выпускал юный Рэй, давно стала притчей во языцех. Однако Брэдбери достиг пика формы значительно позже своих именитых коллег, на рубеже 1940-х и 1950-х. Именно тогда один за другим начали выходить его главные романы: «Марсианские хроники» (1950), «451 градус по Фаренгейту» (1953), «Вино из одуванчиков» (1957), «Надвигается беда» (1962) – и самые известные сборники рассказов: «Человек в картинках» (1951), «Золотые яблоки Солнца» (1953), «Октябрьская страна» (1955), «Нескончаемый дождь» (1959), «Р – значит ракета» (1963). Поэтому, когда речь заходит о «золотом веке научной фантастики», имя Брэдбери звучит гораздо реже, чем он того заслуживает.
Надо сказать, сам автор приложил немало усилий, чтобы обособиться от «фантастического гетто». Как свидетельствует Сэм Уэллер в авторизованной биографии «Хроники Брэдбери», Рэй предложил переименовать британское издание «Марсианских хроник» в «Серебряную саранчу» (как нетрудно догадаться, дабы у обитателей Туманного Альбиона не возникало лишних НФ-ассоциаций) и ревниво следил, чтобы ни в аннотациях, ни на обложках сборников не появилось это ужасное словосочетание, дискредитирующее любого приличного литератора – science fiction.
В эссе 1980 года «Пьяный за рулем велосипеда» Брэдбери вспоминает, как начал предлагать свои рассказы в престижные глянцевые издания в 1945-м – вполне типичная история для той эпохи: «Под давлением друга я все же стряхнул пыль с рассказов и разослал их по журналам под псевдонимом Уильям Эллиот. Почему под псевдонимом? Побоялся, что кто-то из манхэттенских издателей мог видеть имя “Брэдбери” на обложках Weird Tales и отнесется предвзято к автору “бульварного чтива”».
Как бы там ни было, в Советском Союзе Брэдбери узнали и полюбили именно как фантаста – придирчивые издатели оценили его гуманистическую позицию и идеологически выдержанную критику общества потребления. Правда, печатали избирательно: например, роман «Надвигается беда» (Something Wicked this Way Comes, 1962), совершенно невинный по современным меркам хоррор из «Гринтаунского цикла», был переведен на русский лишь в 1992 году, а рассказ «Огненные шары» (The Fire Balloons, 1951) о священниках-колонистах, примыкающий к «Марсианским хроникам», – в 1993-м. Но по сравнению с тем же Хайнлайном, матерым антисоветчиком, у которого до конца 1980-х на русском вышел только один роман, Брэдбери завоевал оглушительную (и вполне заслуженную) популярность в первой в мире стране рабочих и крестьян.
Само собой, ценили его не только в СССР: например, на испанский «Хроники» перевели уже в 1955 году, с подачи Хорхе Луиса Борхеса – как ни удивительно, большого поклонника научной фантастики. «Любая литература... это сцепление символов; главных вещей в жизни совсем не много, и совершенно не важно, прибегнет ли писатель для рассказа о них к помощи “фантастики” или “реальности”, Макбета или Раскольникова, вторжения в Бельгию в августе четырнадцатого года или вторжения на Марс в 2004-м, – писал в предисловии к изданию аргентинский классик. – В свою фантасмагорическую на первый взгляд книгу Брэдбери перенес нескончаемые и пустые воскресные дни иллинойсской глубинки, американскую скуку, собственную потерянность, как до него это сделал в своей “Главной улице” Синклер Льюис».
Причины неиссякаемой читательской любви к прозе Рэя Брэдбери очевидны. Поэтичность, лиризм, элегический тон, почти детская непосредственность – автор играет на тонких душевных струнах, пробуждает эмоции, цепляет за живое. С другой стороны, сентиментальность этих текстов, навязчивые ностальгические мотивы по понятным причинам отталкивают часть читающей публики. Например, автор «Туманности Андромеды» и создатель дисциплины тафономии Иван Ефремов всегда недолюбливал американского коллегу за то, что тот якобы относился к науке без должного пиетета.
Ну а уже в новейшие времена, в 2021-м, по результатам опроса пользователей платформы MyBook, роман «Вино из одуванчиков» занял четвертое место среди «самых переоцененных зарубежных книг» всех времен и народов, уступив Дж. Д. Сэлинджеру, Айн Рэнд и Зигмунду Фрейду. Впрочем, на пятом месте оказался Уильям Шекспир с трагедией «Ромео и Джульетта», что многое говорит о приоритетах участников опроса.
Брэдбери часто называют технофобом (если не напрямую, то в завуалированной форме), обычно осуждающе, но иногда и с одобрением, хотя его тексты, казалось бы, этот упрек решительно опровергают – достаточно вспомнить, с каким детским восторгом классик описывает грациозные, почти воздушные высокотехнологичные марсианские города или рассказывает о запуске очередной космической ракеты. Восхищение машинами и механизмами ему отнюдь не чуждо – по крайней мере, некоторыми машинами и механизмами.
В статье 1986 года «Беги быстрее, стоишь – замри» Рэй Брэдбери рассказывает, какую роль в его творчестве сыграл метод свободных ассоциаций. На заре своей литературной карьеры он завел отдельную тетрадь, в которую записывал слова, первыми пришедшие на ум: «ЛУГ. ЯЩИК С ИГРУШКАМИ. ЧУДИЩЕ. ТИРАНОЗАВР-РЕКС. ЧАСЫ НА БАШНЕ. СТАРИК. СТАРУХА. ТЕЛЕФОН. ТРОТУАР. ГРОБ. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ. ФОКУСНИК», – и так далее. Бумага была потрачена не зря: из этого бездонного источника автор черпал вдохновение десятилетиями. «Написал ли я рассказы на основе всех, до единого, слов из моих многостраничных списков?.. Не всех. Но большую часть я задействовал. ЛАЗ В ПОТОЛКЕ, внесенный в список в 1942 или 1943 году, проявился только три года назад как рассказ в Omni».
Мне кажется, эта статья дает некоторое представление о творческой технике Брэдбери в целом. Само собой, не все тексты классика написаны с помощью метода свободных ассоциаций, но детские фантазии и подростковые страхи лежат в основе большинства его самых известных произведений. Брэдбери превращает марсианские пустоши в подобие Иллинойса своего детства; из его ранней влюбленности в пропахшие книжной пылью библиотеки вырастает повесть «Пожарный» (1951) и роман «451 градус по Фаренгейту» (1953); даже в поздней «Венецианской трилогии», состоящей из детективных романов «Смерть – дело одинокое» (1985), «Кладбище для безумцев» (1990) и «Давайте все убьем Констанцию» (2002) автор обращается к воспоминаниям о тех временах, когда он, юный охотник за автографами, рыскал по аллеям Лос-Анджелеса, безжалостно преследуя голливудских звезд (самым впечатляющим его трофеем тех лет стала фотография, где тощий и ушастый школьник Рэй запечатлен рядом с утомленной, но как всегда великолепной Марлен Дитрих).
Иными словами, почти все события, оставившие заметный след в его памяти, в его сердце и его книгах, произошли с Рэем Брэдбери в детстве, отрочестве и юности. Единственное заметное исключение – мучительные месяцы в 1950-х, которые он провел в Ирландии, работая над сценарием фильма Джона Хьюстона «Моби Дик». Впечатления об этой мрачной дождливой стране и о странных людях, ее населяющих, легли в основу условного «Ирландского цикла» – впрочем, бестселлером эта серия повестей и рассказов не стала.
История на самом деле довольно печальная. Рэй Брэдбери прожил долгую, интересную, насыщенную жизнь – но, кажется, большая ее часть пролетела мимо него незаметно. Из книг писателя мы много (пожалуй, даже с перебором) узнаем о его родителях, дядюшках и тетушках, бабушках и дедушках, одуванчиковых полянах, старых каруселях, скрипучих ступеньках и пыльном чердаке в доме его детства. Автор не раз вспомнит о балаганных фокусниках, которые когда-то произвели на будущего фантаста неизгладимое впечатление и о его соседях по Иллинойсу. Но не о своих дочках и внуках, не о коллегах и друзьях зрелых лет – даже Сэм Уэллер, автор биографии, написанной по большей части со слов Брэдбери, обходит эту тему стороной. Поддерживал ли писатель отношения, завязавшиеся в тридцатых и сороковых годах, с кем из давних товарищей встречался, с кем переписывался, какие темы обсуждал?.. Чтобы узнать об этом, придется обратиться к другим источникам.
Да, Брэдбери предпочитает космические корабли интернету, телефонные будки смартфонам, комиксы о Баке Роджерсе фильмам о Баке Роджерсе – но прежде всего потому, что это часть мира, в котором он чувствует себя как дома. Неотъемлемые детали идеальной картины, подернутой паутиной времени, их не вычеркнешь и не заменишь на более модные аксессуары. То, что кажется технофобией, на деле ностальгическое обращение к прошлому, к тем временам, когда трава была зеленее, деревья выше, а монстры под кроватью пугали сильнее, чем нищета, безработица или ядерный апокалипсис.
Но читателям, конечно, совершенно не обязательно следовать за Рэем Брэдбери в этот вневременной Гринтаун, в эту бескрайнюю осеннюю страну, как детям за гамельнским крысоловом. Не хочешь – не надо: палками к счастию никто загонять не будет, это вам не Эра Великого Кольца.
5 романов с ностальгическими вайбами в духе Рэя Брэдбери:
1. Нил Гейман, «Океан в конце дороги»
2. Владислав Крапивин, «Голубятня на желтой поляне»
3. Стивен Кинг, «Страна радости»
4. Эдуард Веркин, «Звездолет с перебитым крылом»
5. Джоанн Харрис, «Ежевичное вино»
